Песни о главных: «формула» Свифт и призывы Коэльо к любви
Проповедь Паоло Коэльо, словесные импровизации Ильи Кабакова, секреты успеха Тейлор Свифт и культурные провокации радиоэфира. Среди книг этого месяца — громкие новинки и куда менее хитовые, однако крайне любопытные экспериментальные труды. Подробности — в обзоре «Известий».
Высший дар
Паоло Коэльо
Новая книга Паоло Коэльо вышла у нас без помпы, без широкой рекламы, как будто это и не событие вовсе. Нет, событие, конечно, тем более в нынешних реалиях. Но — специфическое. И, пожалуй, привлекать к нему внимание массовой публики действительно не стоит, дабы избежать разочарования. Дело в том, что автор «Алхимика», «Одиннадцати минут», «Вероника решает умереть» и других романов-хитов, которыми в нулевые зачитывались буквально все, на этот раз выступил в необычном жанре и написал проповедь. Да-да, это не образное выражение, а вполне конкретное обозначение.
Начинается книга с того, что Коэльо рассказывает о выступлении юного миссионера Генри Драммонда перед английскими верующими в конце XIX века. Тот читает библейский текст — фрагмент из Первого послания святого Павла к Коринфянам — и далее вплоть до конца книги его комментирует, утверждая, что главное — это любовь.
Основой «Высшего дара» Коэльо стал одноименный труд Драммонда, реального человека. Бразильский писатель же выступил скорее в качестве интерпретатора, задачей которого было изложить суть идей миссионера в доступной, современной форме.
Здесь нет сюжета, нет персонажей (кроме уже упомянутого), нет ничего, что мы ожидаем от фикшн-литературы. И едва ли такая брошюра (объемом около 120 страниц, многие из них полупустые или вовсе без текста) могла бы быть издана коммерческим тиражом, окажись ее автором не Коэльо, а, например, простой священник. Но Коэльо давно уже достиг такого статуса, что любая вещь под его именем обречена на внимание публики. И он этим пользуется. Появление «Высшего дара», конечно, прихоть мэтра. Но рождена она из лучших побуждений. И, быть может, именно в эти времена слова Коэльо (кажущиеся наивными и даже очевидными) могут произвести целебный эффект.
Триалоги. Импровизации на свободные темы
Михаил Эпштейн, Иосиф Бакштейн, Илья Кабаков
В 1982 году три друга — художник Илья Кабаков, философ Михаил Эпштейн и искусствовед Иосиф Бакштейн предприняли творческий эксперимент. Они стали устраивать сеансы «триалогов». Выбирали тему — например, «Мусор», «Хоккей», «Отпуск» — и писали эссе, сидя рядом, но не вмешиваясь в работу друг друга. Затем тексты зачитывались, и каждый мог написать свой комментарий к работе товарища. Идея была в том, чтобы трансформировать кухонную болтовню в нечто более продуктивное, не лишенное спонтанности, но более сфокусированное.
В общей сложности примерно за год у Кабакова, Эпштейна и Бакштейна состоялось 14 «сессий». И дальше уже список участников расширился, увлечение вышло за рамки узкого круга, родоначальники же к нему охладели. За исключением Эпштейна, который стал прививать эту традицию даже в Америке, куда эмигрировал в 1990-м.
Сегодня Кабакова и Бакштейна уже нет в живых — хотя имена их звучат даже громче, чем при жизни, особенно у первого из них. И вот Эпштейн решил издать опыты 40-летней давности, сопроводив публикацию целым рядом материалов и свидетельств, осмысляющих «импровизации».
Дополнения занимают примерно половину томика, и всё равно получается не так уж много — 200 с лишним страниц. Но в данном случае объем не влияет на ценность. Исследователи творчества Кабакова, безусловно, пройти мимо этого труда не смогут. Равно как и все неравнодушные к концептуализму и неофициальному искусству СССР. Но есть здесь кое-что ценное для самой широкой аудитории, которая, быть может, и вовсе не знает, кто такой Кабаков (не говоря уже о его друзьях). Перед нами коллективный словесный портрет позднесоветского общества и страны. Сколь угодно субъективный, искусственный, странный, но тем и интересный.
Тейлор Свифт. Икона мировой музыки
Кэти Спринкел
Нет ничего удивительного, что на Западе про самую популярную певицу планеты — Тейлор Свифт — пишут книги с завидной регулярностью. Но тот факт, что очередная подобная новинка, созданная Кэти Спринкел, весьма оперативно (и легально) выходит в России, примечателен. Другое дело, много ли у нас преданных свифтис, фанатов Свифт, готовых скупать всё, что имеет хотя бы какое-то отношение к любимому артисту?
Как-то так получилось, что здесь она хоть и очень известна, но не особенно любима: даже если брать период до 2022 года, зумеры тащились от Билли Айлиш, миллениалы ценили Лану Дель Рей, Адель, Леди Гагу. А Свифт — да, знали, интересовались ей как феноменом шоу-бизнеса, но вряд ли слушали на репите. Тем не менее сколько-то поклонников, конечно, наберется. И они вряд ли пройдут мимо этой книги — хотя бы потому, что здесь много отличных цветных фотографий и есть всякие любопытные факты вроде историй создания главных хитов.
Но будем откровенны: именно с точки зрения текста, литературной составляющей, анализа явления (без сомнений, крупного и заслуживающего серьезного разговора) книга очень слабая. Она совсем небольшая, 128 страниц, немало из которых занимают как раз полноразмерные иллюстрации, и написана сиропно-восторженным языком, переслащенным комплиментами в адрес героини, будто это дело рук фанатки-тинейджера, а не профессионального исследователя. Оцените фразу «многолетняя усердная работа и упорство окупились», сказанную в отношении подписания 14-летней Свифт контракта с лейблом. К слову, петь она начала в 10. Да, такой долгий, тернистый путь!
Тейлор предстает здесь уникумом, гением, святой, идеальной. Но, наверное, те самые свифтис что-то подобное и хотят прочесть: в этом смысле можно говорить о точном попадании в целевую аудиторию. Хуже другое: хотя цитаты самой артистки в книге буквально на каждой странице (и, разумеется, их правдивость и точность не подвергаются сомнению), взяты они из интервью для СМИ, публичных выступлений и постов Свифт в соцсетях. Видимо, «доступа к телу» у Спринкел не было. Нет здесь и бесед с соратниками звезды, ее продюсерами и прочими людьми. Так что перед нами даже не журналистская работа, а компиляция общеизвестного. Но — повторим: для коллекции мерча с именем любимой артистки книга сойдет, ну а те, кто не причисляет себя к ее поклонникам, вряд ли в принципе обратят внимание на подобную вещь.
Утраченный звук. Забытое искусство радиоповествования
Джефф Портер
Серия «История звука» издательства «Новое литературное обозрение» посвящена книгам о звуковой культуре, причем в неочевидных ее проявлениях. О некоторых примерах мы прежде писали. В этом ряду одновременно логично и неожиданно выглядит труд об истории радио. Казалось бы, где тут поле для серьезных культурологических и философских размышлений? Однако Джефф Портер рассматривает это явление не столько в контексте массмедиа, сколько как новый медиум для художественного творчества.
«В первой половине XX века радиовещание транслировало не только музыку, развлекательные передачи и новости, но оказывалось местом встречи множества экспериментальных практик, размывавших границы между популярным и элитарным искусством», — подчеркивается в аннотации. И книга действительно раскрывает эти не самые известные аспекты.
Достаточно сказать, что начинается повествование с описания работы Джона Кейджа для радио — великий композитор-авангардист, известный как автор произведения «4’33», целиком состоящего из тишины, в 1941 году создал для радиопостановки поэта Кеннета Патчена шумовую партитуру. Это весьма малоизвестный пример. В отличие, например, от истории с «Войной миров» Орсона Уэллса: пожалуй, все знают, что идея стилизовать пьесу о нашествии марсиан под реальные сводки новостей вызвала у населения панику — американцы решили, что их действительно атакуют инопланетяне. Портер, впрочем, обнаруживает в этом хрестоматийном эпизоде неожиданный поворот. Самым большим шоком для народа, утверждает он, стал тот факт, что радио может врать. Этот психологический удар был похлеще, чем если бы пришельцы на самом деле вступили в схватку с землянами.
Как и другие книги серии, «Утраченный звук» затрагивает психологию, философию, историю, литературу, социологию, а в целом получается впечатляющая картина о «погибшей Трое» — безвозвратно ушедшем великом явлении, имеющем, увы, столь же мало общего с современным радио, как античная Греция — с современной туристической страной.
